Лев Лещенко: «Церковь должна быть раздражителем, который заставил бы государство посмотреть иначе на существующие проблемы…»

Пожалуй, нет в нашем отечестве человека, который бы не знал Льва Лещенко. Для большинства сограждан он – знаменитый певец, сумевший несколько десятилетий прочно удерживаться на олимпе российской эстрады и, не меняясь кардинально, соответствовать быстро бегущему времени. Гораздо меньше россиян знают о том, что Лев Валерьянович много лет самозабвенно занимается общественной работой и благотворительной деятельностью, не афишируя и не рекламируя эту сторону своей жизни.

— Лев Валерьянович, каково Ваше отношение к православной вере?

— Я человек православный, крещеный, верующий. Хотя я родился и вырос в Москве, крестила меня в возрасте трех или четырех лет моя бабушка в Рязани. Мой отец был сотрудником спецслужб, и даже если бы он искренне относился к вере, то не афишировал бы это. Все мы знаем, в каком обществе жили несколько поколений наших сограждан, тогда было больше атеистов, чем верующих. Но моя бабушка сумела с детских лет привнести в мою жизнь уважение к вере и религии. Я внимательно слежу за православной жизнью. В своей жизни немало общался со многими представителями Церкви, посещал множество монастырей, храмов. Сейчас в силу ряда причин мне приходится меньше ездить, но я достаточно хорошо представляю себе наши насущные проблемы. Они лежат в области социальных деяний – обществу необходимо какое-то время, чтобы воспитать в себе христианские чувства добра, милосердия и любви к ближнему. К сожалению, наша бывшая система наложила свой отпечаток на несколько поколений наших соотечественников, и воспитание общества в духе христианской морали продвигается достаточно медленно.

— Вы не любите рассказывать о своей благотворительной деятельности, хотя уже много лет материально помогаете бывшим спортсменам, детям-сиротам. Благодаря Вашей помощи многие люди обрели возможность поправить здоровье, возродились монастыри и храмы. Очень прошу Вас рассказать о фонде «Добрые люди».

— О благотворительности не принято говорить, я считаю, что если человек оказывает кому-то помощь, то делает это от души и чистого сердца. 14 лет назад мы создали благотворительный фонд «Добрые люди», который помогает бывшим спортсменам, находящимся сейчас на пенсии, и детям-сиротам. Вначале мы издавали журнал с одноименным названием, где рассказывали о людях, нуждающихся в помощи и поддержке. Вышло в свет три красивых глянцевых журнала, но потом издание пришлось свернуть, это очень хлопотное и затратное дело. Но фонд продолжает жить.

Я ежедневно получаю несколько писем с мольбой о помощи. Эти письма сродни соломинке, за которую хватается утопающий. Если человек пишет письмо артистам, значит, ему уже некуда и не к кому больше обратиться: он прошел все инстанции, все фонды социальной защиты и все муниципальные учреждения. И на всех уровнях получил отказ. Иногда читаешь письма, и просто волосы дыбом встают. Например, пятиклассник пишет, что его мама – инвалид первой группы, она тяжело больна и в любой момент может умереть, а ребенок хочет, чтобы она пожила подольше. Мои помощники проверили изложенные в письме факты, они полностью подтвердились. Мы внимательно рассматриваем каждое такое письмо и, если имеем возможность, помогаем…

Я каждый месяц получаю письма с просьбами о материальной помощи на восстановление какого-нибудь храма, обители или на какие-то другие церковные нужды. Как верующий человек, я не могу оставить такие просьбы без внимания и помогаю в меру сил. К большому сожалению, у российской благотворительности нет поддержки в лице государства. Во всем мире благотворительностью занимаются государственные организации… По большому счету Церковь должна быть раздражителем, который заставил бы государство посмотреть иначе на существующую ныне проблему благотворительности. Именно Церковь.

— Более восьми лет Вы много времени и сил уделяли созданной при Вашем непосредственном участии и поддержке баскетбольной команде «Зенит». С вашей стороны это тоже своего рода благотворительность.…

— Это не благотворительность, а скорее решение задач морального характера. Собственные средства на развитие спорта я не трачу – деньги дает руководство Московской области и финансовые структуры, к которым я обращаюсь. Это не коммерческий проект, ведь в нашей стране спорт – вещь совершенно нерентабельная. Но если мы не будем развивать его, не будем создавать достойные примеры, на которых воспитывалось бы наше подрастающее поколение, мы никогда не вырастим патриотичных молодых людей, которые будут думать о душе, о ближнем, о продолжении своего рода.
И многие существующие ныне проблемы нашего общества, в том числе демографические, возможно будут решены только в том случае, если люди будут видеть перед собой какие-то действенные примеры, одним из которых является спорт. Через привлечение молодежи к спорту мы сможем оздоровить общество не только физически, но и нравственно и продвинуться вперед в устранении многих проблем.
В российском спорте тоже существуют перекосы. У нас сейчас много профессионального спорта, в который делаются очень большие финансовые инъекции и который не окупается ни морально, ни материально. В России не развит детский спорт. Во время Великой депрессии девяностых годов мы просто забыли, что нужно заниматься культурой и спортом. Их вытеснил рынок. И мы упустили целое поколение. А сейчас ребята, которые видят перед собой какой-то результат жизни своих родителей и их знакомых, задаются вопросом: «Зачем я буду заниматься спортом, музыкой или балетом, когда, не особенно напрягаясь, могу пойти на рынок, торговать там и получать деньги?!» А в спорте и культуре нужно тратить свои силы, здоровье, эмоции, чтобы добиться какого-то результата.
Конечно, жизнь не стоит на месте и в нашей стране появились школы, занимающиеся игровыми, легкоатлетическими и силовыми видами спорта. Это необходимо развивать. Спорт и культура, особенно классическая культура – это нерентабельные вещи. Дальновидные политики во всем мире ищут какие-то дополнительные возможности для того, чтобы финансировать и поддерживать спорт и культуру.

— Несмотря на то, что Вы много времени и сил отдаете благотворительности, все же известность пришла к Вам благодаря эстраде, которую в настоящее время захлестнула волна пошлости, безвкусицы, низкопробных произведений и бесталанных исполнителей. Есть ли возможность бороться с этим?

— Вы затронули весьма щекотливую тему и неразрешимую проблему. Ведь если мы живем в свободном, демократическом государстве, то мы не должны все запрещать. Возврата к пресловутым худсоветам не будет. А раз нет ничего запретного, многие воспринимают это как вседозволенность.

Я вижу два пути борьбы с таким явлением в области культуры: первый – жесткая телевизионная и радийная политика, которая определит для себя эстетику или формат, не выходящий за рамки приличий. Второй путь – это культура самих исполнителей, культура общества в целом, которая определит рамки дозволенного и недозволенного. Ведь настоящая свобода это не вседозволенность, а возможность человека определить для самого себя рамки, за которые он не может выйти. Чем выше культура и воспитание человека, чем глубже его духовный и нравственный мир, его моральные принципы, тем эта планка будет выше.

Но первый путь в нашем нынешнем обществе не пройдет – всем правит рынок. Ведь если центральные каналы телевидения займут жесткую позицию и не станут показывать пошлость, то это покажет какой-то другой канал, привлечет к себе зрителя и заберет деньги. Руководитель одного из центральных каналов, когда его приятель сказал: «Что ж ты показываешь по своему каналу?!», ответил: «Да я сам не смотрю свой канал, я читаю книжки! И ты читай книги». У таких людей превалируют только коммерческие интересы. Они должны в первую очередь ориентироваться на идеологические процессы, происходящие в государстве. Так, например, в США и Германии (да и в большинстве стран мира) по общественным каналам телевидения никогда не увидишь того, что противоречит нравственной жизни этого общества, и конечно такой грязи и скабрезности, которая идет у нас по отдельным центральным каналам. К сожалению, очень многое в современном искусстве и культуре раздражает и ранит, но мы ничего не можем с этим сделать, это необузданный процесс.

— На Ваш взгляд, долго продлится этот период?

— Я убежден, что он продлится долго, еще одно поколение уж точно. Ребята, которые сейчас подросли и вступают в самостоятельную жизнь, имеют повышенные требования к материальной составляющей своего существования. И как бы мы ни выдавали желаемое за действительное, у сегодняшней молодежи нет никаких примеров, которым она хочет подражать, никакой духовно-нравственной основы. Поэтому бесполезно призывать нынешних пятнадцати- и двадцатилетних идти в театр или консерваторию, заниматься своим культурным и духовным развитием. Но когда они все приобретут и всего накушаются, им захочется чего-то нового и появится желание духовной пищи. И тогда они внутренне созреют и обратятся к мировому культурному наследию. А до той поры никто ничего насильно привить им не сможет.

Беседовала Валерия Гончарова
20 марта 2008 г.

Источник: “Русская линия” (с сокращениями)